При совершении восхождений на Большой Балхан, наши взгляды неизменно притягивала миниатюрная узкая гряда гор, тянувшаяся между отрогами Западного Копетдага и Большим Балханом, отделенного от него узким Балханским коридором (сухое русло Узбоя).
Это Малый Балхан — небольшой антиклинальный хребет юго-западного простирания, сложенный, в основном, меловыми отложениями. Когда-то, несколько миллионной лет назад, здесь было море. Волны его заливали всю площадь Копетдага, продолжением которого является Малый Балхан. Затем, за счет тектонического поднятия этого района, пласты горных пород были смяты в складки, и над водной гладью древнего моря появились горы. Высота хребта в настоящее время не превышает тысячу метров. Наиболее высокая часть хребта круто поднимается над прилегающей к нему с севера предгорной наклонной равниной. Южный склон состоит из нескольких гряд, параллельных основному хребту. Оба склона расчленены густой сетью оврагов. С обеих сторон Малый Балхан ограничен понижениями, по которым Прикаспийская низменность сообщается с равниной Центральных Каракумов.
Издали, из окна поезда, Малый Балхан представлял собой ряд безжизненных, унылых холмов, совершенно пустынных. Несмотря на это, неоднократно проезжая мимо этой горной гряды, мы строили планы в очередные праздничные и выходные дни пройти Малый Балхан.
По нашему мнению, пройти Малый Балхан после Большого Балхана, это плевое дело. Что там 30км в длину и 12 км в ширину и самая высокая точка — 770 метров?
И вот наш поезд в 4 часа утра подъезжает к полустанку, где мы должны выходить. Почти на ходу мы выбираемся из поезда, выбрасывая рюкзаки. Темнота, ни зги не видно. Вдали от полустанка, разглядели светящееся окошко. Подошли. Калитка открыта. Постучали в окошко. Нам открыли, приглашая войти, не спрашивая, кто мы, что нам надо. Сколько лет живу в Туркменистане и не перестаю удивляться гостеприимности, доброте и отзывчивости туркмен. Посидели с хозяевами около часа, попили чай, поговорили, поспрашивали о существовании родников, троп на Малом Балхане. Поняли, что надеяться на родник или какой другой источник воды, не приходится. Надо брать воду на все пять дней, расходуя очень экономно. Благо зимнее время, жажда не мучает. Поспали часа три. Утром, позавтракав, собрали рюкзаки, затарились баклажками с водой и вышли из гостеприимного дома.
Пасмурная, унылая погода, вдали темная гряда отрогов Малого Балхана. Идем медленно – рюкзаки, за счет баклажек с водой, очень тяжелые. Кажется, что горная гряда по мере приближения к ней, удаляется от нас. Наконец, подошли к подножию горы. Сразу в глаза бросился тур внушительных размеров. От него потянулась вверх тропка, но не как обычно – протоптанная людьми, а тропка мотоциклетная. Посветлело, вроде и повеселело, и спина привыкла к тяжести (хотя разве можно привыкнуть к сверхтяжелому рюкзаку?). Пошли по необычной тропе. Нам ничего другого не оставалось – маршрута никто не знал, спросить в Ашхабаде было не у кого, из нашего окружения на Малый Балхан никто не ходил. Единственное, что было у нас – это карта Малого Балхана с отметками высот.
Прошли по мотоциклетной тропе внутрь горного массива. И здесь началась сказка. Ничего подобного ни на каких восхождениях мы не видели.
На Луне мы не были, но часто слышали выражение «лунный ландшафт», и сложилось определенное видение этого «ландшафта». Плоскогорья Малого Балхана подобны ему, напоминают бугроватую отполированную поверхность темно-сиреневого цвета. Холмы тоже разноцветные – розовые, зеленоватые, коричневатые, желтые, но сыпучие. Для меня это было так необычно, глазам не верила, что видела. Подошла к зеленому холму близко, думала, что она покрыта пробивающейся травкой, потому зеленая. Но нет, это зеленая галька. Конечно, зеленый камушек – в карман. Розовая гора – розовый камушек в карман. На каменистых почвах у скальных обрывах хребтов произрастают различные злаки и солянки. Сухие, они имеют розовато-сиреневый цвет, независимо от того, на какого цвета горе они растут.
Суровый ветровой режим, сложившийся из-за узких межгорных коридоров, преобразил форму скал в причудливые фигуры. Без конца показывали мы друг другу, что видели в окружающих нас горных глыбах — то голову медведя, то раздутый капюшон кобры, то сказочный средневековый замок с арками, колонами, с окнами круглой формы.
Время близилось к обеду, и мы присматривали место, где можно было бы расположиться на обед. Выглянуло солнышко, тепло не было, но повеселело кругом. Вдали, впервые за полдня пути, увидели густую растительность – сухую вперемежку с зеленой. Конечно, устремились туда. Подойдя ближе, увидели стоянку, на которой, похоже, было недавно люди. Кострище, много дров, а рядом – заросший камышом колодец. А у нас в рюкзаках баклажки с водой на пять дней! Может вода плохая? Оказалось, нет, прекрасная родниковая вода. Досадно, что пришлось нести воду. Пообедали, настроение поднялось, небо прояснилось, стало довольно тепло. Кругом все необычно и очень красиво. Пошли дальше. Поднявшись на очередную сопку, мы были потрясены открывшимся видом. Я много слышала о цветных меловых горах Малого Балхана, предполагая, что это должно быть красиво. Но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания. Перед нами во всю ширину горизонта простиралась гряда белых гор, расписанная всеми цветами радуги. А как же они будут выглядеть вблизи? Это должно быть что- то невероятное. Теперь все наши устремления были направлены к этой гряде. По нашему представлению это было не так далеко. Мы предполагали, что завтра мы будем уже там. Зимнее солнце садится быстро. Полюбовавшись подаренным нам природой пейзажем, мы стали подыскивать место для ночлега. В какую бы лощинку мы ни спускались, везде пронизывающий ветер, который становился с закатом солнца, все сильнее и холоднее. Только потом мы поняли, что по этим лощинам, так называемым межгорным коридорам, которые мы выбирали для ночевок, проходят мощные воздушные потоки, предопределяющие суровый ветровой режим и, соответственно, определяют тяжелые климатические условия и пустынный облик Малого Балхана. Солнце быстро скатилось за горизонт, и надо было определяться с ночевкой. Вчетвером с огромным трудом поставили палатку, и сразу же сложили туда рюкзаки, иначе бы ее унесло ветром. Дров нет, только огромные сухие кустарники и запас солярки. Замерзшими, негнущимися руками собрали сушняк, разожгли костер, но от холода есть не хотелось, вскипятить бы побыстрее тончу. О приготовлении ужина не могло быть и речи. Оставили костер на произвол судьбы — и в палатку. Достали согревающий напиток. Правда, от холода некоторым он показался обычной водой. Наконец, вскипела тонча. Затащили ее в палатку, разбавили кипятком когурму, поужинали. В общем-то ничего, неплохо, и к тому же – согрелись.
Следующий день выдался довольно теплый и солнечный. Времени у нас было много – пять дней впереди, а что нам Малый Балхан. Надо выйти на вершину — останавливались через каждые 30 минут – смотрели карту и с помощью бинокля искали вершину. Как потом оказалось, триангуляр вершины был сломан, и мы прошли мимо, не заметив его, и пошли дальше искать его. Нашли триангуляр, но как потом выяснилось, это была не самая высшая точка Малого Балхана. Но тогда мы думали, что это высшая точка. Посидели, пофотографировались, отдохнули и пошли дальше. В итоге зашли в такое место, что дальше дороги нет – обрыв. Стали искать спуск – нашли – русло селевого потока. Стали спускаться. Очень крутой спуск. Мы со Стасом спустились первыми и наблюдали за спуском Котельниковых. Юра спускался, сняв рюкзак. В следующий момент рюкзак не удержался на площадке и, прыгая, пошел по скалам, как по ступенькам вниз Реакция Юры: нагнувшись, наблюдал за прыгающим рюкзаком со словами «Хорошо идет!»
Спустились в очень красивую долину. По весне, видимо, она вся покрыта красиво цветущими травами, а сейчас – только огромные кустарники сиреневого цвета вперемежку с высохшими стрелами копетдагского эремуруса и другого мелкого высохшего разнотравья. Дальше шла хорошая дорога, и мы устремились по ней к все приближающейся гряде сверкающих разноцветьем меловых гор. И вдруг – обрыв, вернее сброс селевого потока, по руслу которого, оказывается, мы шли. Кругом — нависшие скалы. Стали искать обходной путь. И Стас нашел неприметную обходную тропку, ведущую высоко вверх, но довольно полого спускающуюся вниз. Дальше потянулась дорога, которой, казалось, не будет конца, а меловые горы как бы отдалялись от нас. Вечерело, выбрали относительно ровную площадку для привала. Довольно тепло, нашлись настоящие дрова. Получился хороший костер и ужин. Вскоре стемнело, и над нами навис звездный купол с огромными сверкающими звездами. Было тихо и спокойно. Легли спать. И опять же мы не учли тот момент, что для ночлега выбрали межгорный коридор. Что это такое, мы во всей мере почувствовали этой ночью, когда лежали, прижавшись к дну палатки, боясь, что ветер унесет нас вместе с ней. Утром встали, смеемся, — живые! Ветер стих, но небо хмурое, начал накрапывать дождь.
В этот день мы были на подходе к меловым горам.
Очень характерно, что слои горных пород четко отделяются друг от друга не только цветом, но и составом. А внутри пород, если их расколоть, можно увидеть окаменелости – следы прошлой жизни. Это – головоногие моллюски – аммониты, перециподы, устрицы, морские ежи. Все они, когда были живы, населяли древнее море — океан Тетис. Возраст их более 100 миллионов лет.
Выйдя из-за очередного поворота горного коридора, мы остановились, пораженные открывшейся перед нами панорамой. Цветными были не только горы, но и земля под нами. Мы поднимали камушки с земли, подходили к горе, брали камушки оттуда – да, они разноцветные, а если еще припорошенные дождем, то становились необычайно яркими. Вдали цвет гор был как бы в полоску, как слои мармелада. Также шло чередование гор – желтоватая, зеленоватая, сиреневая, коричневая, различные оттенки красного.
Конечно, нам хотелось узнать, как могли образоваться осадочные горные породы с такой разнообразной гаммой красок. Объяснение этому дал наш друг, геолог, директор геологического музея, почетный член альпклуба «Агама», Анатолий Григорьевич Бушмакин.
По его мнению, окраска горных пород зависит от вещественного состава и условий, в которых происходило осадконакопление, климату глубины моря, наличия хромофоров (красителей). Такими хромофорами являются, например, соединения железа. В зависимости от степени окисления, они окрашивают породу в различные цвета. Двухвалентное железо обуславливает зеленую или синевато-зеленую окраску разных оттенков.
Коричневые и красные цвета характерны для соединений трехвалентного жележа. Окраска пород может зависеть и от содержания органического вещества. Влияние химического выветривания на осадки в момент их образования может служить признаком резко засушливой или же холодной климатической среды отложения.
Красноцветная окраска отложений вызвана обилием окислов железа в породе и свойственна отложениям жаркого субтропического пояса.
Пестрая зелено-фиолетовая или красно-зеленая окраска указывает на меньшую степень окисления соединений железа и большую глубину моря.
Коричневато-желтая окраска преобладает в отложениях, образовавшихся вблизи берега с засушливым климатом.
Синевато-черные окраски в осадочных породах вызываются окислами марганца и железа.
Ржаво-коричневые, серовато-желтые тона окраски, обычно связаны с обилием в породах железных охр (лимониты, гидрогетиты).
Зеленая окраска определяется обилием, например, зерен глауконита – водного алюмо-силиката железа и магния. В некоторых случаях зеленая окраска связана с концентрацией соединений меди (ярко зеленые и синие цвета), никеля, хрома. Глауконит характерен для более глубоких частей морских илов.
Преобладающий белый цвет или очень светлые тона окраски связаны с известковистостью, наличием каолина, кремня, кварца. Таким образом, распределение окраски и ее связей со слоистостью и другими особенностями отложений объясняется химической и минералогической природой красящего начала.
На это чудо природы невозможно насмотреться. Теперь мы уже шли по коридору меловых гор, и конца ему не было видно. Кроме того, дождик моросил, не переставая, мел раскисал, и мы, буквально, плыли по грязным меловым потокам.
Время нашего похода приближалось к концу, но конца дороги Малого Балхана не было видно. Вот тогда у нас и пошла поговорка «Малый Балхан – мало не покажется». Уже вечерело, а мы не могли выйти из горного лабиринта. Выйдя из одного ущелья, и пройдя в сторону дороги, мы попадали в другой меловой коридор. Темнело, когда мы, наконец, вышли на огромный такыр, вдали которого на горизонте тонкой ниточкой вилась дорога. На такыре кое-где виднелись невысокие сухие кустики, которые мы стали дружно собирать на костер. Ночь прошла спокойно, было тихо, безветренно. Утром, проснувшись, быстро начали готовиться в дорогу, так как не знали, сколько времени придется идти до шоссе, и как быстро мы сможем уехать. Из оставшихся после вечернего костра запасов травы, разожгли пионерский костер, пылавший метра на два от земли. И тут видим, к нам очень быстро идет человек со стороны гор. Ну, все, попались. Зачем было палить оставшийся сушняк? Человек приблизился к нам, мы уже приготовились извиняться за костер, а он нам говорить, что видел нас вчера и надеялся, что мы повернем не к дороге, а зайдем к нему в домик, где он обитает, пока пасет отару. Очень сожалел о том, что мы не зашли к нему. Прекрасно говорил по-русски. Сели пить чай. Оказалось, что это очень известный табиб-костоправ. К нему на лечение приезжают больные со всего Туркменистана. Он сразу сказал Юре, какое колено у него болит и как надо его лечить. Я молча стояла рядом. У меня тоже давно болела нога, но я стеснялась спросить табиба. И тут он мне говорит: «А у тебя не нога болит, — как ты думаешь, — а вот это место, — и ткнул пальцем в область подвздошной кости, как раз это место постоянно ныло. Вот отсюда и идет боль в ногу. Очень интересный человек и собеседник. Обещали приехать к нему летом на лечение. Но благими намерениями вымощена дорога…
Распрощались, и пошли в сторону шоссе. Наше путешествие подходило к концу. Мы были спокойны, по времени успевали на вечерний поезд. Мужчины ушли вперед, что-то оживленно обсуждая, а мы, неторопясь, шли своим ходом. Тут увидели верблюжонка-подростка, который догнал нас и все время важно шел наравне с нами. «Какой симпатичный верблюжонок! Давай его угостим чем-нибудь». «Давай, вот конфета». Верблюжонок с удовольствием съел конфету и попросил еще. Дали еще. Съел и хочет еще, но нет больше. Подошли к дороге и попросили у Стаса чурек. Он сопротивлялся, но дал. Стали давать верблюжонку понемногу чурек. Он с удовольствием его проглатывал и требовал еще. Но чурека уже не было. Это настолько его разозлило, что он стал атаковать нас, в основном, Ольгу. Потом стал набрасываться на остальных. Мы уже не знали, как от него избавиться и даже в какой-то мере испугались. И тут вдали показался автобус – наш спаситель. Я побежала навстречу автобусу – он остановился. С большим проворством, опережая верблюжонка, заскочили в автобус, и за нами захлопнулась дверь. Мы были небывало счастливы, но больше тем, что избавились от нежданного спутника. Однако, автобус ни с места. В чем дело? Оказывается, верблюжонок так не хотел с нами расставаться, что стал перед автобусом, не давая ему проехать. Но нам было уже не страшно. Мы ехали домой.
Примечание:
Курсивом выделены пояснения кандидата геологических наук, директора геологического музея, почетного члена альпклуба «Агама» Бушмакина Анатолия Григорьевича.
Тамара БОНДАРЕНКО
