Мы строили, строили, и наконец построили. Ура!

Как появился новый балканабатский скалодром… Домик нашей группы в альплагере Туюк-Су. Бегенч лежал на своей кровати и тыкал телефон. «Приеду домой – сразу начну скалодром строить». Таким образом, когда я приехала на несколько дней позже него, была уже готова первая часть стенки, а вторая, полусобранная, лежала на земле.

Эта история началась и случилась внезапно

В нашем городе несколько месяцев наблюдали стройку в новом парке аттракционов, и вдруг однажды господин председатель альпклуба «Мерт» Бегенч Мамедов пришел на треню и сказал, что нам там надо будет строить скалодром. Сказал тогда, когда на носу была поездка в Туюк-Су на сборы. Сделал чертеж скалодрома, и мы уехали.

Когда приехали, началась бурная деятельность. Чтобы вы поняли, какой высокой прочности наши парни, я уточню, что строили они в свое свободное послерабочее время. Нарезали металлический профиль, сваривали каркас скалодрома. Обдирали с фанеры верхний слой, делали перфорацию на каждых 20 см, закрепляли на каркасе. Потом покрывали лаком, и поднимали готовую конструкцию, прикрепляли к стене здания. Еще сделали длинную скамейку и многофункциональные «полукубы», непонятно что такое, но красивые и для всего сгодятся. А на выходных ездили в горы дрелить новые маршруты в горах. Один абзац длиной в три недели.

Однажды я честно пришла на стройку в парк, но меня жестоко поели комары. Мои ноги, побитые восхождениями в альплагере, от этого красивее не стали. А когда Айдар Рахматулин и Бегенч Ярджанов стали рубанить фанеру, и им задорно вторили болгарка Дидара Ширдатова и сварка Богдана, от всего этого шума захотелось заткнуть уши и убежать. Так что я старательно «косила» от пребывания на стройке.

Потом я заходила еще пару раз: один раз, когда они полукругло сваривали профиль для скамейки, а в другой раз скалодром был уже готов (похож на сделанный из гаражей), и скамейка готова; Байрам Гельдыназаров, Бегенч и его дети Искандер и Рахим покрывали лаком деревяшки на скамейке. Через несколько дней, еду я утром в такси на работу, и в глаза прям бьет скалодром свежепокрашенной белизной.

Потом было вот что

Вследствие моего «Господи, помоги» на маршрутах казахских гор, что мы съездили хорошо и вернулись, мы с Бегой придумали сделать благотворительный ужин. Я, в белых восхитительных штанах и в самой красивой своей майке (чтобы не работать), принесла на стройку пироги (да, сама пекла, три ночи не спала). Но у Беги же дар делать так, чтобы люди работали. Я сама не поняла, как случилось, что я отправила сына домой за рабочей одеждой, и начала красить скалодром.

В тот вечер я красила с 20:00 до 1:00, и покрасила всю желтую часть стенки. Если там есть косяки, это потому, что я красила в темноте. Стучась домой в пол-второго ночи, я думала о том, что нормальные люди 31 года приходят домой в такое время совсем по другому поводу, и забрызганные не краской. Бега сказал: «Ну там внизу покрасить осталось. Быстро, за пару часов справишься». Следующий день был праздничный, и я красила с 9:30 до 17:00. Так как я рассчитывала на «пару часов», я пришла в открытой майке и в шортах, и нафик сгорела.

Но я докрасила все. Ну, кроме низенькой стенки для боулдеринга. Потому что он был зеленый, а белая и серая краски закончились. Поэтому боулдеринг выкрасили наполовину оранжевой краской.

Пока я красила, продолжалась деятельность наших строителей. Саша (Мердан) Джумаев что-то сваривал в одной стороне, Дидар готовил обшивку боковых сторон боулдеринга, Бегенч и Айдар сортировали приехавшие вчера вечером зацепы.

Чтобы называть трассы какими-то названиями, на бумажке с планом покраски вверху трасс были рисунки, что-то вроде кроликов и т.п. Но я сказала, так как у нас тематическая «вечеринка», зверюшки должны быть лазающие, и нагуглила, какие. Еще на боковой стороне болдеринга я раскрасила оранжевым поле, чтобы на нем рисовать эмблему.

В среду я рисовала эмблему

«Рисовала» сильно сказано, так как мне было лень, и я попросила Бегу распечатать большую эмблему, вырезала ее, обвела карандашом на скалодроме и разрисовала нужные места. Дул сильный ветер, и обводить бумажку со свешивающимися частями было очень проблематично. В четверг я вырезала все остальные рисунки.

На следующий день купили краски и кисточки, чтобы рисовать зверюшек. Ребята со вторника изобретали трассы и закрепляли зацепы. В том числе и на болдеринге. Но когда привезли краски, я придумала, что надо перекрасить несочетаемо оранжево-салатовый болдеринг. Из-за моей блестящей идеи пришлось снимать оттуда зацепы. Думаю, все меня тогда тихо проклинали, но вслух возмущался только Дидар. Я докрасила белое и серое, и зацепы стали крепить обратно.

В субботу Гузеля Атаева раскрашивала эмблему; она приехала с учебы в перерыве между экзаменами и сразу – на стройку. В это время я вверху первой трассы, стоя в качающейся люльке подъемника, трясущимися руками рисовала ящерицу. Потом барса. В это время с «изнаночной» стороны скалодрома Мурад (Тангрыберды) Мамедов и Айдар что-то резали, сваривали и сверлили, создавая вибрацию на моем участке рисования. Как соседи, которые делают ремонт и мешают мне делать мой ремонт.

Мурад: «На стройке все показали себя, кто трудовик, а кто любит отдыхать. Сложного ничего не было, все текло, как по маслу. А больше всего мне запомнилась жара. И конечно, когда все закончилось, глядя на готовую стенку – понимаешь, что наши усилия были не напрасны».

Айдар: «Это было сложно и долго. За это время я потерял форму. На стройке я научился работать дрелью, болгаркой, рубанком, понял принципы работы со сваркой и красил. Мои родители теперь уверены, что я в жизни не пропаду. Самое сложное было обстругивать фанеру рубанком и поднимать скалодромы. А, и зацепы ставить».

Как ставят зацепы:

Айдар залазит за стенку, и скачет там по лесам металлоконструкции вверх-вниз, вправо-влево, в зависимости от криков снаружи, таких: «Айдар, третья стенка вторая фанера, левый нижний угол, я вставил туда зацеп, видишь болт?» «Нет» «Ищи», или: «Да» «Закручивай гайку», и так еще 358 зацепов.

В воскресенье я дорисовала обезьяну и змею. Все было почти готово, мы убрались, ребята заканчивали с зацепами в верхней части стены. Зацепы – настоящие, заводские! Это вам не самодельные, из эпоксидного клея, производительностью один зацеп в день.

В понедельник обтянули маты стильными, в тон горам на стенке, серо-синими чехлами, и получилось совсем восхитительно! Бегенч счастливо бегал вокруг с обезумевше-мечтательными глазами.

Бегенч: «Особенно запомнилось начало стройки, воздвижение первой стенки. Начало всегда волнует. Мы долго ждали, и наконец дело пошло. Волнительными были и дни покраски скалодрома – имея форму, он обретал лицо. И, как начало конца стройки, последовала установка зацепов. К тому времени мы сильно устали и были вымотаны, силы строить закончились, но нами двигало предвкушение – скоро у нас будет еще один скалодром. Каждый из нас худел с каждым днем, но мы думали о том, что совсем скоро можно будет лазать, впервые пощупать такие зацепы».

Я не могу найти никакого логического обоснования ощущению радости во время покраски в час ночи, рисованию под обжигающим солнышком, или вырезанию бумажек в вечерних сумерках, когда уже ни черта не видно. Но она точно была, эта радость.

Ученые в умных статьях пишут, что групповая деятельность повышает уровень окситоцина – гормона любви и привязанности, помогающего забывать о проблемах и противостоять стрессам. Пацаны, давайте я вас всех обниму, и спасиииибо вам огромное за чудо, что вы сделали!

Дарья Чикаидзе