С высоты птичьего полета дорога в Гёкдере вилась нитевидной строкой. За ней на равнине явственно вырисовывался абрис головы ахалтекинского скакуна. Это маршрут конного марафона, обрамленный зеленью высаженных там деревьев. В ясную погоду золотые купола кипчакской мечети словно «пылали» в солнечном свете.
А по другую сторону вдали алели от маков склоны холмов южной части Ашхабада. В промытом дождем воздухе хорошо просматривалась башня телевышки.
…Наше знакомое плато в этом году трудно узнать. В сплошном ковре из растений то и дело попадались куртины колокольчиков, диких гладиолусов. Благодаря щедрой на дожди весне они были рослыми, с крупными фиолетовыми цветками. В их компактной миниатюре легко узнавались садовые формы гладиолуса. Проросшие ещё в конце тёплой зимы дикорастущий овес, эремурусы уже формировали плоды. Последние дожди подкормили их новые молодые поросли, которые ещё будут накапливать урожай семян.
Полянки с высокими ферулами, чомучем, зверобоем, лекарственными пряными полынями сменялись зарослями бобовых. Над ними возвышались стебли пижмы с жёлтыми шапками. Все было красно от маков. Они прорастали даже в горсти почвы, скопившейся в углублениях крошащихся валунов.
От разноцветья через несколько часов начинало рябить в глазах. Ведь всё полезное пространство почвы, сколько оно могло вместить, было плотно заполнено однолетними эфемерами. Но все же алый мак – самый многочисленный, а красный в эту пору – любимый цвет горных долин и Каракумов.
Для украшения столицы ашхабадские озеленители используют декоративный мак. Но и дикий мак может запросто появиться в городских клумбах — этот гость пожаловал из самой пустыни. Его называют в народе гулялек, то есть «смеющийся» цветок.
Уже на высоте в тысячу метров верхушки растений местами доходили до пояса. Так что приходилось тяжело грести ногами, протаптывая проход себе и остальным.
Наша тургруппа продвигалась гуськом. Постоянной спутнице в походах — собаке приходилось подпрыгивать, чтобы не терять нас из виду, а после – покорно семенить следом по образовавшемуся «коридору». Окрас и длинные уши делали её похожей на лису, так что птицы, как всегда и бывало, начинали волноваться и даже нападать на собаку с лёту.
Первым в качестве своеобразного «ледокола» шёл самый сильный, а потом – все по очереди. На подъеме успевали заметить ускользающих в густой траве рептилий. Среди кустов шмыгали мелкие ящерицы. По ходу следования дважды натыкались на черепах, до блеска «отмытых» ливнями. Заметили сидящую на кладке самку горной куропатки – кеклика.
Хищные пернатые и горные вороны кружили высоко в небе, то и дело слышались их голоса. Трудно было птицам добыть пропитание. Зазевавшегося грызуна или рептилию надёжно укрывало плотное высокое зелёное душистое «покрывало» разнотравья. Если заглянуть внутрь этих «джунглей», то можно обнаружить массу насекомых – красочных гусениц, различных жуков, которые также деловито пролетали мимо. Их жужжание, оглушительный стрекот цикад, умиротворяющее порхание бабочек, медовое благоухание, которое подхватывал и уносил ветер, призывало остановиться, приглядеться и прислушаться к краскам и звукам весны.
Но мы уже спешили к противоположному краю этих дивных лугов. Чтобы как следует осмотреть понижения между сопками, предгорья и гребни, подходящие к плато от автотрассы, ведущей в Гёкдере. По одному из них было решено спуститься.
Забегая вперед, скажу, что вместе с некоторым искажением чувства пространства в горах имело место преувеличенная самооценка наших возможностей без проводника, точного знания маршрута и подготовки предпринять подобный спуск. Визуально путь нельзя отследить в виду больших расстояний. Обзор давал только общее представление, а все «карманы», ниши, каньоны «схлопывались» в общей картине, как все цвета радуги в единый белый цвет.
Словом, пройти путь «глазами» и протопать ногами – разные величины. Было невозможно сверху или снизу рассмотреть рощицы, горизонтальные тропки. Всё сливалось в однотипный ландшафт склонов, будто даже не имеющих древесной растительности.
А между тем, мы проходили заросли инжира, кустов черемши с поспевающими уже чуть кисловатыми ягодами, часто попадался каркас кавказский — дагдан. В тени этих деревьев было прохладно, ещё влажно после последнего дождя. Здесь обнаруживалось богатство трав: рослый щавель, небывало большие листья лопуха – один даже метр в длину.
Мы предварительно несколько раз осматривали снизу с дороги предполагаемый маршрут и намечали, как пройти его по траверсу. Однако на деле градус части наклонных площадок оказался слишком крут. Там, где влажная сочная трава начинала опасно скользить, её густота вполне позволяла спускаться на куске целлофана, как со снежной горки. Несколько раз находили сносную торную тропу, но после пары перевалов она «терялась», и тогда путь «проектировался» заново. В итоге, только на спуск бодрым шагом ушло четыре часа.
Уже дома, заваривая третий по счёту чайник чая, начался разбор «полётов» и снимков. Хорошо не лениться и не забывать фотографировать редкие моменты, которые наполняют память приятным воспоминанием о сокровенной части жизни природы.
Только редких растений собралась целая фотоколлекция. Среди них – с изрезанными как у гвоздики лепестками бледнолиловые, белые, сиреневые, ярко оранжевые, с чёрными «павлиньими» отметинами на лепестках родичи мака – мачки. Почти все, которые зафиксированы в Копетдаге нам удалось увидеть и сфотографировать. Учёные их называют глауциумы. Они компактнее обычных маков, но не менее красивы в своём изяществе.
Трудно поверить, что маки и мачки встречаются повсеместно в пределах Евразийского пространства. Есть даже мак полярный, который распускает цветок на Шпицбергене и Новой Земле, где другие растения не выживают.
В нашем солнечном краю жизнь большинства таких однолетников столь же кратка, сколь и необычайно ярка. Способность этих «спринтеров» прорасти, отцвести, образовать семена в считанные недели – величайшее чудо природы.
Елена ДОЛГОВА,
фото Полины Долговой.
Елена, отличная заметка. Только на фото ни одного мачка-глауциума нет…