Ностальгия

Брат, здравствуй! Наконец-то я решил написать тебе письмо. Ты ведь знаешь, что без вдохновения я писать не могу, а просто перечислять события и мелочи жизни – на это жалко тратить время.

О ностальгии. Я не знаю, как назвать это состояние – ностальгией или как-то иначе, но меня в последнее время преследуют воспоминания наших совместных походов по Копетдагу. События 15-ти летней давности вспоминаются также отчетливо, как будто они происходят сейчас, в данную минуту.

Чаще всего вспоминается самое обыденное – вечер, раннее утро или глубокая ночь. Чего больше в этих воспоминаниях: фантазии или реальной жизни? – трудно сказать. Иногда я записывал. Для чего? – Даже не задумывался. Посылаю тебе отрывки своих воспоминаний, может они напомнят тебе то время, когда мы оба были молоды и счастливы.

…Вспомнился мне наш поход по Сумбару. Мы стояли на склоне Дегирмендага. Светило яркое солнце. Острый хребет вознесся вверх сверкающей белой громадой. И вдруг снежным комом кинуло со стороны Нохура. При ярком солнце хлестали по скалам колючие снежинки, сильный ветер вдувал холодный ветер под куртку. Хотелось лечь на него и лететь, как во сне. А в двух шагах – внизу, стоило отойти немного, в звенящей тишине, вырвавшись из дикой струи ветра, плавно опускались на камни блестящие на солнце снежинки.

… Ты помнишь наш поход на Душак к пещере Гок-Довок? Мы тогда спускались к «шалашу» с плато, промокшие и замерзшие, так и не решившись спуститься в «цирк» к пещере. (Боже, это было пятнадцать лет назад!). Мы лежали в спальниках. Жарко горел огонь в очаге, наполняя «шалаш» ароматом ночи, и дым уходил вверх через узкую расщелину. Болели мышцы, — как ни странно, боль была приятная. В углях метались багряные сполохи, словно маленькие живые существа, то потухая, то с искрами вспыхивая вновь. Я смотрел на них и пытался заснуть. И тут, в бесконечной тишине ночных зимних гор, пошел снег. Где-то там, на плато, наверху, подул бешеный ветер, поднимая снежную пыль и тряся деревьями. Он выкинул миллиарды снежинок над ущельем и они, сверкая в лунном свете, легко и плавно устремились вниз навстречу голубому дымку из расщелины. Было слышно, как они касаются скал, веток деревьев, пленки над «шалашом». Я лежал и слушал эту необъятную тишину, и как-то вдруг охватил мыслью всю гору. Не отдельные скалы, а все сразу. Как будто сверху я увидел деревья на плато, согнутые стремительным ветром, и в ущельях, стоящие в безмолвии, осыпанные снегом. Почувствовал животных, спрятавшихся от снега под скалами и в гротах, и лежащих в холодном полусне. Ощутил себя каким-то зверьком, впавшим в спячку глубоко под землей. Колкие снежинки били в морду, и заставляли прищуриться барса, а запах свежего снега и близкой добычи пленил и придавал ему силу и уверенность. Я чувствовал и это. Словно теплыми каплями прошло ощущение стаи кекликов, дремавших в снегу среди камней… И вдруг пронзила сердце щемящая боль, — где-то на северной стороне г.Душак, в «цирке» со склона упал камень и сквозь ветер и снег летел вниз. Я чувствовал себя этим камнем. Неслась рядом, скованная морозом стена, взметнувшаяся на несколько сотен метров к вершине, и приближалось заснеженное дно ущелья. Мелькнул, как в замедленном кино камнепад и черный зев пещеры Гок-Довок. И вот я уже лечу сквозь ветки деревьев, кусты и снег. Внутри сжимается какая-то пружина, а затем, распрямившись, вновь бросает меня вверх, вдоль стены со страшной скоростью. Опять сквозь ветер и снег, сквозь ветки громадной арчи на самом краю пропасти, разворачиваясь, я проношусь над вершиной горы Душак. В голову ударяет запах солярки, в висках гремит грохот дизелей. Мелькают города, прекрасные женщины, цветущие сады. Возникают из черной тьмы кошмарные видения. Стремительно накрывает и выбрасывает еще выше волна восторга – я проношусь сквозь сны людей, спящих в кунчах рядом с куполом…

… Я вижу путь, по которому пройду гораздо позже весной, по южному склону, усыпанному яркими горными тюльпанами, и мимо «поляны» и диких ущелий с громадными деревьями, покрытыми лишайниками. Мы вместе пройдем этим путем…

…В лунном свете мелькают замерзшие колдобины. В далеком ущелье, справа у начала блистающих чужих гор, мигают огни заставы. Я несусь вниз по плато, почти касаясь снега и задевая ветки деревьев. Снежинки бьют в лицо. Откуда-то спереди, на миг, ударил запах невообразимого тепла и нежности, прошел сквозь меня и остался позади. И вдруг все уходит вверх, и я вновь стремительно падаю вдоль стены прямо на голые ветки деревьев, на далекое дно ущелья. Навстречу бьем все тот же поток тепла и нежности. Он охватывает меня и подкидывает вверх. Перевернулись перед глазами: колдобины, тропа, отполированная сотнями ног, маленькое озеро замерзшего родника, палатка…

…Тишина. Падают снежинки, мягко касаясь земли. Откинув полог, в палатке сидит девушка, закутавшись в спальник и слушает эту симфонию тишины. В сполохах огня на догоравших углях видит она деревья на плато, занесенные снегом и согнутые ветром. Чувствует сонное дыханье людей, спящих в кунгах на вершине. Видит снежную пыль на дне цирка, поднятую упавшим камнем, стремительный бросок барса на добычу, и другое, такое же занесенное снегом ущелье. Сквозь расщелину слабый голубой дымок поднимается в морозной тишине лунной ночи.



Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *